Из творческих тетрадей мистера Шакеля.
Industrialization has crippled the globe
Nature failed as technology spread
Современное общество окутано мраком, и единственная цель в жизни – это преуспевать. Быть первым всегда и во всем, создавать очередные глупые открытия и изобретения, схемы и лекарства, по сути никому не нужные.
Кто бы мог подумать, что история начавшаяся еще в Гражданскую войну, закончится именно так. Но должно быть, это не имеет никакого значения...
Ведь все вы в любом случае попадете на мой прекрасный полированный белый стол.
Что тут у нас? Сердечко остановилось, не выдержало сумасшедшего ритма жизни, погони за модой и ударной дозой химии в крови. Люди нынче редко доживают до сорока лет, а организм их находится в таком жутком состоянии, что не помогла бы даже и пересадка органов.
Тогда люди тоже дохли, как мухи. А дикие древние боги скакали вокруг трупов с бубнами, в своем обжорстве и тщеславии не замечая притаившуюся тень за их спинами. Это был хищник, какого свет еще не видел.
Drug Market
Submarket
Sometimes, I wonder why I ever got in.
Если у тебя есть деньги, то ты автоматически становишься на голову выше остальных, а если денег много, то и на две головы. Ты скупаешь тоннами то, что сейчас модно. У тебя айфон последней модели, крутая машина, загородный дом и счет в банке на приличную сумму. Ты поклоняешься богатству, красоте, современным удобствам, ты ищешь те самые новые технологии, ты жаждешь попробовать новое лекарство для похудения или очередную волшебную таблетку, которая вознесет тебя до небес.
Но ты все равно забываешь, что закончишь путь на моем столе. Такой же беззащитный и обнаженный, как пришел в этот мир скольки-то там годами назад. Единственное отличие – это твое сердце, ожесточенное и отягощенное поступками и решениями. Проверим, кто из нас сильнее?
Мистер Ибис, подайте другой скальпель.
Я — «дурацкий ящик». Я — Ти-Ви. Я — всевидящее око и мир катодного излучения. Я — паршивая трубка. Я — малый алтарь, поклоняться которому собирается вся семья.
Мы живы лишь пока в нас верят – негласное правило, действующее не только на покойников, но и на богов. Потому что сильные мира сего тоже могут умирать. Точат ли они скальпель, стараются ли вернуть былую славу и принести как можно больше жертв в свое наисветлейшее имя – не имеет значения. Память о нас угасает, рассыпается песком сквозь пальцы.
Люди кладут жертвы новым богам (а порой и вовсе божкам – неоперившимся, но лоснящимся от богатства, наглым и властным). Для людей теперь телевизор – алтарь, которому они ежедневно приносят жертвы – время, и деньги, а иногда – друг друга, и любовь, и верность, и внимание и размен на счастье. Эти же жертвы приносят они «Грейхаундам», двигаясь его автобусными маршрутами; и одеколону «Олд-Спайс», разбрызгивая его по лицу и телу; и «Джеку Дэниэлсу» с «Пабстом» в придачу, потягивая их в баре «У Джо»; и «МакДональдсам» с «Бургер-Кингами», отравляя свои организмы нездоровой пищей; и заправкам «Амоко», питая их горючими смесями баки своих «фольксвагенов» доверху; и «Walking after Midnight», заказывая её в мьюзик-боксе какой-нибудь дешёвой забегаловки. Люди отдают себя этим новым богам, принося в жертву снова и снова…
Помню, как волна первой жатвы новых богов прокатилась по Америке в 30-ых. Они были так воодушевлены, так расточительны... так похожи на нас в своем сытом безумии. Человек В Сером всегда ждал за углом с разделочным ножом в руке: сейчас из многоэтажки должны были выйти веселые ребята с белыми ноздрями - сегодня они были не повелителями, а добычей для охотника.
А остальные боги в это время на остатках Веры в душах людей тихо погибали.
Привезенные иммигрантами в заплечных котомках и кейсах, тряпичных мешках и деревянных сундуках, шкафах и чемоданах, книжных ящиках и письменных столах существа подчиняются правилам общежития, которые предлагает им суровая хозяйка — Новая Атлантида, Най-Брезил кельтских сказок.
Джинн из Руб-эль-Хали «бомбит» таксистом на улицах арабского квартала в Нью-Йорке и подтирает за обкуренными пассажирами жидкое дерьмо с обивки сиденья.
Барон Суббота, покуривая лучшую кубинскую сигару, терпеливо рассусоливает новогодний бизнес-план наркотраффика неповоротливым лоа умерших, которые только и горазды совать свои обрезы куда ни попадя и отпускать сальные шуточки, непонятные никому, кроме них самих.
Пан подвизается комиком в послеполуночном шоу, следя, чтобы давно нестиранный сюртук ненароком не открыл всевидящему оку кинокамеры козлиные ноги и короткий хвост.
Мать войны Морриган, воткнув иссиня-черное перо в готскую прическу и привязав к отворотам кожаной куртки воронью лапку, носится вместе с молодежными мотобандами по заброшенным поселкам и ведет скрупулезный подсчет павших в неравной битве со СПИДом.
Трикстер Локи развлекает карточными фокусами соседей по СИЗО.
Равви бен Бецалель и его голем подвизаются в компании по перевозкам бытового барахла.
Анубис прозябает на положении гробовщика в захолустном городишке, где на дворе всегда февраль, а цветы для венков едва пробиваются сквозь трещиноватый асфальт.
Даже индейским духам так солоно, что хоть волком вой…
Но гораздо лучше себя чувствуют те, кто рожден и вскормлен уже в новом веке. Боги компьютеров, Интернета, реалити-шоу, мыльных опер, автомобилей, самолетов, фастфуда, автозаправок, подземки, фондовых рынков, сабпрайм-ипотеки, многоуровневого маркетинга.
Те, кто никогда не окажется на моем холодном полированном белом столе…
Ведь нынче тени носят цвета американского флага и напевают соответствующий гимн. Старые и новые боги косятся друг на друга, не замечая взлетевшего над их головами великого континентального орла, истинного американского идола.
